Почему с террористами из «Крокуса» обращаются показательно жёстко
Масштабный теракт в «Крокус Сити Холле» 22 марта изрядно взбудоражил российское общество, казалось бы, «привыкшее» уже ко всему, вплоть до обстрелов приграничных районов и атак украинских дронов-камикадзе вглубь территории страны. Это вызвало в различных регионах страны несколько вроде бы несвязанных событий.
23 марта во Владивостоке около ТРЦ «Седанка Сити» были замечены некие подозрительные лица с оружием, после чего из торгового центра вывели всех посетителей. Прибывшие силовики установили, что на руках у двух мужчин был охолощённый автомат и страйкбольные гранаты, а зачем они в таком месте и в такое время, хозяева реквизита толком объяснить не смогли. После конфискации этих предметов и профилактической беседы задержанные были отпущены.
24 марта в московском аэропорту Шереметьево одна из пассажирок рейса до Еревана заявила, что у неё в рюкзаке бомба (как оказалось, «в шутку»). Шутка обошлась пассажирке в штраф 150 тысяч рублей плюс возмещение убытков авиакомпании из-за задержки рейса - здесь объем выплат решит суд.
В это же время в Санкт-Петербурге был эвакуирован торговый центр «Лондон Молл», и тоже из-за ложного сообщения о взрывном устройстве, сделанного восемнадцатилетним юношей. А 25 марта в обеих столицах пришлось эвакуировать больницу и сразу несколько ТРЦ, также атакованных телефонными террористами. За телефонный терроризм предусмотрены штрафы до 1 млн рублей либо заключение под стражу на срок от 3 до 7 лет.
Имелись и более серьёзные заявки. К примеру, аккурат в ночь на 22 марта в Москве были задержаны семь сторонников РДК*, готовивших теракты в общественных местах. 25 марта в Ростове предотвращён взрыв нефтепровода и задержаны четверо его организаторов, а 26 марта в Самарской области ещё один бело-сине-белый бомбист, заметив приближающихся спецназовцев, подорвался на собственном СВУ. Всем задержанным грозят сроки от 15 лет до пожизненного заключения.
Все эти эпизоды произошли на фоне массовой рассылки через Telegram предложений россиянам «подзаработать» разными общественно опасными способами. По сообщениям с мест, суммы варьировались в пределах от десятков до сотен тысяч рублей, а суть «работы» – от порчи железнодорожного оборудования до новых вооружённых нападений, в том числе на мечети.
За годы СВО украинские спецслужбы наработали большую практику по розыску и найму одноразовых «торпед» для разного рода акций и диверсий на территории РФ, причём именно из неблагополучной среды и за смешные суммы. Типичный портрет поджигателя релейных шкафов – безработный неопределённого возраста, нередко наркоман или пьяница, согласный на рисковое дело за обещание 10-30 тысяч рублей. В принципе, это тот же самый контингент, что за аналогичные барыши рассовывает наркотики по нычкам в соседнем дворе, и многие из пойманных диверсантов действительно пошли на «повышение» из закладчиков.
Но одними маргиналами людской боезапас украинских спецслужб, как известно, не ограничивается. Например, в попытках срыва президентских выборов 15-17 марта больше всех прочих отметились приличные на первый взгляд женщины из самых разнообразных социальных слоёв, вплоть до профессора. После поимки большинство из них утверждало, что якобы поддалось уловкам «телефонных мошенников», которые обещали за порчу урн и поджоги избиркомов «списать кредиты», но поверить в это трудно. Например, задержанная 16 марта в Свердловской области студентка призналась, что за поджог избирательного участка ей пообещали 150 тысяч рублей, правда, перевели только небольшую сумму на компоненты для коктейля Молотова, а после первой диверсии не отдали остаток, а... потребовали устроить вторую.
Таким образом, наём в украинские диверсанты по «собеседованию» в чатах Telegram уже не просто отработан, а поставлен на поток, и количественно-качественный переход на следующий уровень как будто предполагался логически – но есть одно «но». Как ни крути, а сломать, поджечь или даже взорвать какой-нибудь объект, особенно на отшибе и ночью, – это с психологической точки зрения далеко не то же самое, что целенаправленное убийство, тем более массовое. Думается, тех же потенциальных поджигательниц урн с бюллетенями на «брифингах» увещевали, что никто-де не пострадает, одни бумажки попортятся. Собственно, даже идейно заряженная террористка Трепова, доставившая бомбу на место убийства военкора Татарского 2 апреля 2023 г., сначала успокаивала, а потом оправдывала себя тем, что в злосчастной статуэтке якобы должна была находиться «прослушка».
Хотя, в общем-то, не секрет, что при необходимости спецслужбы работают с особо опасными преступниками очень жёстко, лишний раз выпячивать этот малоаппетитный аспект на всеобщее обозрение не принято.
Но применительно к мясникам из «Крокуса» это джентльменское правило утратило силу с самого начала. Уже 23 марта, почти сразу после их задержания, в телеграм-каналах оказалось видео, на котором оперативник отрезает одному из террористов ухо, а чуть позже всплыли фото и аудиозапись «обработки» другого электротоком от полевого телефона ТА-57. На судебное заседание вечером 24 марта, где им должны были назначить меру пресечения, всех четверых доставили в изрядно помятом виде.
Надо ли говорить, что такой прецедент оказался скандальным? В патриотических кругах возмутились не столько самим физическим воздействием на террористов, сколько тем, что о нём стало известно публике. Но по-настоящему забурлило на той стороне идеологических баррикад. В соцсетях нашлось некоторое количество «гуманистов», которым стало жаль убийц, якобы столкнувшихся с неоправданной жестокостью. Особенно популярным стал эпизод с отрезанием уха – беглые блогеры и СМИ-иноагенты с удовольствием подхватили его как «очередной пример садизма путинских карателей».
В принципе, с самого начала можно было предположить, что раз такие материалы допускают в эфир, значит, так решено где-то наверху, пусть и неофициально. Окончательно ясно всё стало 26 марта, когда белорусские силовики задержали молодого человека, глумившегося в соцсетях над жертвами теракта в «Крокусе»: на фото для СМИ он предстал... с повреждённым и забинтованным ухом. Тут уж не остаётся сомнений в том, что такая вот «неоправданная» жёсткость – это широковещательный сигнал: захочешь поработать на фашистов хотя бы языком – тебе его оторвут, причём в буквальном смысле.
